Аленький цветочек
- Аля! Что случилось?! Почему вы в такое время? И Мишенька…
- Тише мама, не разбуди! – Алина дернула молнию на комбинезоне сына и всхлипнула.
- Аленький, что случилось? – теплые руки матери отстранили Алину от ребенка, прошлись по волосам и плечам, а потом легонько подтолкнули в сторону бывшей детской. – Иди! Я сама! Постели пока себе. А у Мишеньки я только вчера все поменяла на чистое.
Сонный внук зачмокал во сне, завозился и Евгения Сергеевна отвлеклась от дочери.
- Бай-бай- бай! Котя-котя, коток… - колыбельная зажурчала, завораживая переливами и малыш успокоился.
Через пару минут он уже спал в кроватке, когда-то принадлежавшей его матери, а Женя обнимала на кухне рыдающую дочь.
- Алина, у меня сейчас сердце разорвется! Что случилось? Почему ты в ночь, одна? Где Роман?
- Я не знаю… Дома, наверное… Ох, мам! Все плохо…
- Доченька, я не слепая. То, что ты не от хорошей жизни ко мне прибежала – понимаю. Не понимаю только одного – почему?
Женя провела ладонью по щекам Алины и скомандовала:
- А ну! Отставить рев! Что папа сказал бы, увидев тебя в таких соплях? А?
- Слезами горю не поможешь…
- Вот именно! Давай-ка я тебе водички дам, и ты мне все расскажешь по порядку.
Стакан Алина удержать не смогла. Силы почему-то оставили ее, и она поразилась сама себе. Только что вела машину, несла сына, стелила постель и все это четко, размеренно, как всегда. А сейчас сидит – кисель-киселем и даже стакан с водой в руках удержать не может. Слабость накатывала волнами, как когда-то в юности и было уже все равно, что происходит и о чем говорит сейчас мама. Глаза сами собой закрывались и голос мамы зазвучал вдруг где-то далеко и еле слышно.
- Господи, да ты спишь совсем! Так, все! Вставай! Давай, Аленький, я тебя не унесу! Ты тяжелая! Вот так! Шагай к себе и ложись! Завтра поговорим!
У Алины хватило еще сил дойти до комнаты и взглянуть на Мишу, что спал, разметавшись и скинув с себя легкое одеяло, которым укрыла его бабушка. Алина потянулась было, чтобы поправить, но передумала. Не замерзнет. Дома тепло.
Дома… Это стало единственной мыслью, дарящей хоть какое-то чувство стабильности и покоя, и Алина ухватилась сейчас за нее, не давая ускользнуть.
Она дома! Миша рядом… А с остальным… Мама права – утро вечера мудренее…
Алина улеглась на свою кровать, вытянулась и закрыла глаза. Она еще успела почувствовать, как мама укрыла ее, подоткнув одеяло, как в детстве, легонько поцеловала и теплые губы задержались на лбу Алины таким же знакомым, выверенным движением, каким она сама проверяла температуру у сына.
- Спите, мои хорошие! Что бы с вами не случилось – вы дома!
Легкая полуулыбка скользнула по губам Алины и Женя вздрогнула. Так ее дочь улыбалась редко и только тогда, когда ей было по-настоящему плохо.
Женя поежилась. Значит, случилось что-то совсем нехорошее. То, что выгнало ее ребенка из дома в ночь, заставило проехать через весь город с сонным сыном, и отняло силы настолько, что дочь уснула почти мгновенно, словно спасаясь от этой напасти, как делала когда-то в детстве.
- А если я посплю, то быстрее поправлюсь? – алая от жара пятилетняя Алинка утыкалась носом в ладонь матери.
- Конечно! Сон все лечит!
Алина в это поверила. И спала «как сурок» всегда, когда ей было плохо. Когда она болела или кто-то огорчал ее. Были это сложности в школе или разочарование от первой любви, которая случилась у Алины в старших классах – девочка просто приходила домой, укрывалась с головой одеялом и засыпала. Будить ее в это время занятием было совершенно неблагодарным и бесполезным. В лучшем случае отмахнется, что-то сердито пробурчав.
- Илюшенька Муромец! Не трогай ее! Пусть дрыхнет! – отчим Алины, заменивший ей отца, со смехом обнимал недовольную Женю. – Ну что ты волнуешься? Все по уставу! Солдат спит – служба идет. Поспит-поспит и снова в бой. Она же у нас сильная! Наша девочка…
Своей Аркадий Семенович Воронцов Алину считал не просто так. Она носила его фамилию и другого отца не знала.
Женя вышла замуж, будучи на пятом месяце беременности, и Аркадий отлично знал, что ребенок, которого ждет его любимая женщина – не от него.
Они познакомились случайно. Ее, «лимиту», выгнали из общежития, как стало ясно, что она на сносях. Денег оставалось только на дорогу до дома, где Женьку никто не ждал, и на пару пирожков с картошкой, которыми торговали на Курском вокзале. Именно таким пирожком давилась Женя, присаливая его слезами, когда возле лавочки, на которой она сидела, остановился высокий, подтянутый молодой человек в военной форме.
- О чем дева плачешь? О чем слезы льешь? – вдруг тихо пропел он и присел на корточки, подобрав полы шинели.
Почему-то эти, до боли знакомые строки, которые Женькина родня старательно выводила на всех семейных праздниках, сидя в обнимку за большим столом, стали последней каплей в ее страданиях по своей непутевой жизни. И она ухватилась за протянутую руку, вцепившись в нее так, что парень поморщился, а потом заревела уже в голос, совершенно не стесняясь тех, кто оглядывался, проходя мимо.
Парень, однако, ее вой слушать не стал. Он достал из кармана платок, протянул Жене и скомандовал:
- А ну! Отставить слезы! Вытирайся и поехали!
- Куда? – Женя от удивления даже плакать перестала.
- Сначала ко мне, а там посмотрим!
Продолжение читайте в комментариях этого поста...
©Lara's Stories